Ровно месяц прошел со дня исчезновения восьмилетней Калимат Омаровой в Каспийске. Девочку искали и родные, и полиция, и добровольцы. Больше тысячи человек из разных городов и сел съехались в Каспийск, чтобы помочь. Корреспондент «Молодежки» побеседовал с руководителем волонтерского «Отряда Руслана Исаева» Арсеном Казанбиевым о добровольчестве и о работе отряда.
— Как пришла идея создать такой отряд?
— Это получилось случайно. Чуть меньше года назад в одной из соцсетей я увидел на странице у девушки, что она ищет своих биологических родителей. У меня есть кое-какие контакты, доступ к базе данных. Я подумал: может, я смогу помочь? Мы с ней списались, я попросил несколько дней. Через своего друга, судебного пристава, исходя из тех данных, что она дала, я нашел ее мать. Но к тому моменту она уже умерла. К процессу поисков подключилось очень много людей, волонтеров. Там надо было по адресам ходить. Искали волонтеров, добровольцев в соцсетях. Просто размещали объявления, что требуются волонтеры, к моему удивлению, столько людей неравнодушных откликнулось. А отца мы так и не нашли: о нем было очень мало информации. Эта история стала отправной точкой.
— Почему ваш отряд носит имя Магият Рамазановой?
— Та девушка обрела двух сестер по материнской линии. Помимо сестер, там еще и другие родственники нашлись. В честь женщины, данные о которой мы смогли найти, мы и назвали движение. Это был первый наш поиск. А Руслан Исаев – это мой псевдоним. Я пишу книгу, она никак не связана с волонтерством.
— Волонтер — кто этот человек? Что такое волонтерство и для чего оно нужно обществу?
—Как для чего? Волонтер делает благое дело, он помогает людям найти не только биологических родителей. Вот недавно пропала Калимат Омарова. Сколько людей захотели проявить гражданскую инициативу, помочь! Ходили, искали по новостройкам. Волонтеры нужны обществу. Мы в такое время живем — эпоха эгоцентризма, когда каждый думает о себе только, о своем животе. Поэтому волонтеры, безусловно, нужны обществу. Помните, передача была «Жди меня»? Абсолютно по такому же принципу работает, по волонтерскому, они находят пропавших людей и потом зовут их на передачу. Если волонтеров не будет, равнодушие общества породит еще больше проблем. Посмотрите: преступления совершают средь бела дня — люди мимо проходят.
— В Дагестане и в целом на Кавказе люди более отзывчивые?
— Если брать для сравнения центральную часть России то да, конечно.
— А с чем это связано? У нас волонтерство в крови?
— Это ментальность. Добродушие, волонтерство — это одно и то же. У нас почему-то больше неравнодушных на Кавказе, чем в других регионах. Но в нашем движении, в нашей команде очень много людей из разных стран. Не только кавказцы.
— Как вы их нашли? Или они вас нашли?
— Изначально они сами кого-то искали, обращались к нам за помощью. Убедившись в том, что это работает, захотели стать волонтером.
— Сколько сейчас в вашем движении человек? В каких странах у вас есть помощники?
— Нас уже около 500 человек. География обширная: Монголия, США, Казахстан. Страны ближнего зарубежья. Основной поток у нас – это Казахстан и Россия. В Европе тоже есть несколько человек, которые нам помогают.
— А вот эти люди, что обращались к вам, они как-то связаны с Дагестаном? Это этнические дагестанцы?
— Нет, не обязательно. В США русская девушка, в Казахстане казашка, в Монголии — русская.
— То есть география ваших поисков не ограничивается Дагестаном?
— Нет. Если мы ведем какой-то поиск, то размещаем информацию в соцсетях. Там везде есть наши группы, страницы. Допустим, в базе указан город Барнаул, и мы пишем: «Кто в Барнауле желает помочь?». В каждом городе есть хорошие люди. И они сами отзываются: «Дайте мне адрес, я поеду и посмотрю». И потом говорят, если будут какие-то вопросы, обращайтесь. Мы сейчас хотим сделать карточки волонтеров. Чтобы идентифицировать друг друга.
— Сколько у вас за это время было поисков, каких, и сколько успешных?
— Около 300 закрытых – то есть успешных – поисков. Это около 90 процентов от всего количества поисков. Сложность часто обусловлена тем, что у людей нет никаких данных. Это как иголка в стоге сена. Говорят: «Помогите найти мать. — А как фамилия матери? — Я не знаю». И кого нам искать?
— С какими просьбами обращаются чаще всего?
— В основном ищут биологических родственников. Вот сегодня мы закрыли поиск: женщина искала своих родителей. В роддоме ей никакой информации не дали. Мы их нашли. Она позвонила нам поблагодарить и разрыдалась в трубку. Ради таких эмоций мы готовы продолжать свою работу. Ни за какие деньги вы такую радость не купите.
— В Дагестане вы первые?
— Я не выяснял. Наверное, да. Ну вот сейчас отряд «Лиза Алерт» здесь открыл филиал. Мы с ними просто в коллаборации. В любой момент готовы им помочь, а они готовы помочь нам.
— Какие у вас финансовые затраты?
— Нам никто не помогает, по сути. Только одни разговоры. Один депутат нам помогает, не финансово, запросами депутатскими, кое-какую технику обещал. И все. Все расходы оплачиваю я сам. У меня есть бизнес, который позволяет это делать.
— Ваши волонтеры принимали участие в поисках Калимат Омаровой…
— Да, это наш первый поиск пропавшего ребенка, до этого мы пропавшими детьми не занимались. Почему? Потому что алгоритма действия у нас не было. А сейчас, учитывая опыт отряда «Лиза Алерт», уже есть. Мы же вместе искали. Понимаете, мы, по сути, нелегитимное движение. Мы даже не зарегистрированы нигде. Мы хотим зарегистрироваться, чтоб у нас хоть какие-то были полномочия, чтоб мы могли официально делать запросы в государственные учреждения, роддома, больницы, МВД.
— Сейчас вся работа построена на личных связях?
— Да. И на взаимопонимании тех, кто на обратную связь идет. А так нас часто просто «посылают». Допустим, мы делаем запрос: «Пожалуйста, скажите, у вас в таком-то году не лежал такой-то человек?» — «А вы кто такой?». И не дают никакой информации. Поэтому мы хотим зарегистрировать движение официально.
— Возвращаясь к поискам Калимат. Вас не удивило количество людей, которые откликнулись? В первые сутки пришло пятьсот человек, на следующие сутки уже тысяча.
— Да, они пришли. Почему-то многие подумали, что это потому, что у нее богатые родственники. Но я общался с ее дедушкой, нет там никаких богатых родственников. Люди проявили гражданскую ответственность.
— Но, к сожалению, результатов нет…
Был какой-то человек, мы передали о нем информацию в правоохранительные органы. Он связывался с нашим волонтером. С первого дня пропажи Калимат этот незнакомец инкогнито интересовался, как идут поиски. Потом через пару дней он написал: «Я знаю, где Калимат, кто ее украл. Переведите мне деньги на карту». Он просил 200 тысяч рублей.
— Его проверили?
— Мы передали всю информацию правоохранителям, а они в интересах следствия молчат.
— Вообще насколько охотно полицейские, следователи идут с вами на контакт?
— Идут. Что касается конкретно поисков Калимат — они сначала шли на контакт, а потом резко перестали. Видимо, чтобы похитители ничего не могли как-то узнать. «Лиза Алерт» каждый свой шаг выкладывает в инстаграм. «Мы пошли туда, а завтра пойдем туда». Если я похититель, то я зайду и буду знать, куда вы завтра идете. Я оттуда перевезу ее. Это же глупо. Полиция в этих же целях не распространяет информацию. Сейчас у нас эпоха безграничного обмена информацией. Сейчас все можно узнать, просто взяв телефон в руки. И поэтому они сейчас все скрывают, молчат.
МД
