Он – поэт, прозаик и журналист из «патриотического лагеря», печатается в газете «Завтра», был участником защиты Белого Дома и штурма «Останкино» в октябре 1993-го года. В то же время, Сергей Соколкин – свой человек в пёстром таборе российского шоу-бизнеса: он – автор текстов известнейших песен, исполняемых «звёздами первой величины», он руководит собственной группой «Фейсконтроль». Мы привыкли считать, что два этих мира никак не могут соприкоснуться: шоу-бизнес для «патриотических литераторов» - безусловный объект осуждения, а сами «патриотические литераторы» шоу-бизнесу неинтересны; но вот она – точка контакта двух враждебных миров – Соколкин. Скажу больше: Сергей Соколкин не чужд и третьему миру – «современной элитарной поэзии»: он опубликовал книгу стихов «Я жду вас потом» в рафинированной издательской серии «Русский Гулливер» (я писал к этой книге предисловие).
Для меня такая многогранность, протеистичность – хороший признак. Ведь когда люди замыкаются в узких корпорациях и кружках, они становятся слепыми ко всему, что происходит за пределами их корпораций и кружков.
И вот – роман Сергея Соколкина – «Russкая чурка». Я читал его в рукописно-файловом варианте, но он вышел книгой и, говорят, стал лидером продаж во многих московских книжных магазинах.
Подзаголовок романа может насторожить. «Эротико-сатирическая поэма-триллер о любви, гламуре и не только». Это что – «массовая литература». Да, конечно, это – «массовая литература».
…Вспомним европейскую прозу XVII века. Тогда ещё не было разделения литературы на «массовую» и «высокую»; тогда не было и «интеллектуальной прозы» в духе Свифта, Дидро и Вольтера; тем более тогда не было «психологического реализма». В то время был, что называется, «ренессансный реализм» - то есть романы-обозрения. «Пикарески» в Испании, «воровские романы» в Англии, «Похождения Симплиция Симплициссимуса» в Германии, «Правдивое комическое жизнеописание Франсиона» во Франции. Потом эта традиция перешла в XVIII век: эталон романа-обозрения – лесажевские «Похождения Жиль Бласа из Сантильяны»; увлекательные романы Филдинга и Смоллета – в принципе, тот же жанр. Все эти тексты – грубоваты. Собственно говоря, задача этих текстов – не в отделке слога и не в разработке психологии персонажей. Они создавались для того, чтобы продемонстрировать читателю «общество в разрезе», чтобы провести читателя (рука об руку с бесцветным «главным героем») – в таверну, на поле боя, на пиратский бриг, в монастырь – а потом в будуар светской развратницы, в грязный бродяжий притон – а затем в золотые дворцы министров, полководцев и королей. Так и роман Соколкина переносит нас из блескучего репетиционного зала женской поп-группы – в тусклое сообщество «патриотических писателей», из вонючего бандитского схрона – к роскошным праздненствам жирующей Рублёвки, из сутенёрского шалмана – в боевую вертолётную часть, из мастерской знаменитого скульптора Зураба Цуриндели – под пулемётные трассеры у Останкино. И героиня этого романа знакома нам по прозе XVIII века: это Манон Леско, Молль Фландерс, «пригожая повариха» - одним словом «женщина лёгкого поведения» - падшая, но способная к чистой и отчаянной любви.
«Русская чурка» - она самая. Красавица Алина Валинурова, бывшая жительница Дагестана, дочь «то ли татарина, то ли башкира» и русской матери. Когда-то её изнасиловали пятеро дагестанцев, от этого у неё развилась сильнейшая кавказофобия: Алина ненавидит кавказцев (а заодно и среднеазиатов), зачитывается «Майн кампфом» и жаждет отомстить насильникам. Алина оказалась брошенной в Москве – без денег и без обратного билета; благодаря собственной красоте она оказалась содержанкой четырёх богатых москвичей. Судьба вывела её на продюсера Александра Глынина: Алина стала певицей в группе Глынина «Фейсы» (разумеется, прототип Глынина – автор). Глынин познакомил Алину с лучшим другом – с журналистом Алексеем Паримбетовым. Алина полюбила Алексея. Она начала рвать-расставаться со своими любовниками; во время её прощания с сынком нефтяного магната Игорем Алину похитил криминальный авторитет Михась (его жертвой должен был стать Игорь, а Алина подвернулась случайно). Михась потребовал от Алины огромный выкуп; она осознала, что спасти её решится только Лёша Паримбетов. Алина позвонила ему; Лёша стал собирать деньги на выкуп; но спаслись похищенные до выкупа – благодаря игореву отцу. Алина вернулась к Лёше – они стали жить-поживать, наслаждаясь любовью. Но честный Лёша Паримбетов вступился за вырубаемый Фимковский лес и нажил врага в лице мэра Фимкова Стрекулёнка. Люди Стрекулёнка зверски избили Лёшу, сделали его инвалидом. Алина насобирала денег на операцию, отправила Лёшу в Европу, его самолёт разбился над Боденским озером, и Лёша погиб. Алина решила отомстить чиновному негодяю Стрекулёнку (ставшему замминистра РФ). Она соблазнила его и на любовном рандеву пришибла бутылкой шампанского. Тут появился её старый знакомый, бывший дагестанский сосед Магомед Каримов (который, как казалось Алине, преследовал её). Магомед рассказал Алине, что убил всех её насильников. Он взял на себя вину за убийство Стрекулёнка и сдался полиции. Позже Алина явилась к правоохранителям с повинной, но правоохранители не приняли повинную, и Алине осталось только молиться за Магомеда, за Россию и за весь мир.
Фабула, достойная эллинистической повести или рыцарского чтива, сгубившего Алонсо Кихано (собственно говоря, роман-обозрение Нового времени как раз восходит к эллинистической повести и к рыцарскому чтиву).
«Фабульные тексты» такого рода скажут мне гораздо больше, чем изысканные опусы «под Пруста» или «под Борхеса». Вот и по роману Соколкина я, как астролог по звёздам, прочитываю многое в «русском унгрунде». В частности, я воочию вижу, что «русское кавказоборчество» - мираж, иллюзия. Героиню романа к идейному краху её кавказоборчества привёл не либерал или левак, а писатель из самых что ни на есть «русско-патриотических кругов», из газеты «Завтра». Но вот зато «русский социальный протест» - совсем не мираж, отнюдь не иллюзия. Понятно, что соколкинский роман написан под впечатлением от событий вокруг Химкинского леса (кстати, посвящён он Михаилу Бекетову). Но дело не в конкретном поводе к отклику. Дело-то в другом…
Вот он – синопсис последних глав «Russкой чурки», составленный мной из мысленных монологов героини…
«Как было хорошо… когда люди разных национальностей не разделяла, а объединяла одна общая вера – вера в светлое Будущее, и Бог не прятался по церквям и мечетям, а свободно жил, не называя себя, у каждого в душе… Да, мстить плохо, нас так учат. Но это единственная возможность остаться человеком! И уважать себя. И наказывать зло… Надо наказывать зло, иначе какое же мы добро?! Иначе все эти твари, перевёртыши… эти чиновники-приспособленцы заполонят здесь всё… А, кстати, в рай-то со Христом первым разбойник вошёл. Он, правда, раскаялся и принял Христа. Но ведь Бог есть любовь, а Магомед меня любит и страдает за меня… Неужели же Вам никогда никого не хотелось убить?! Мне жалко вас, Вы не любили»» (курсивом я отметил финальные, последние слова романа – К. А.).
Ну, вот же она – повестка дня «русского унгрунда». Повестка та же, что и в 1911-ом году (достаточно перечитать прозу Савинкова или колонки-эссе Мережковского для газеты «Речь», чтобы понять это). Сейчас повестка пополнилась «восточным фактором» и «исламским фактором». Показательно, что героиня – одновременно и «русская», и «чурка». Для Махачкалы она – «русская». А для Москвы? «Экзотическая южная внешность» Алины поминается автором постоянно. Зрячие поймут это сразу, а для незрячих я интерпретировать сие не буду – слишком долго придётся интерпретировать.
Несколько слов о стилистике соколкинской «поэмы». По подзаголовку ясно, какова она, эта стилистика. Как хорошо, что автор не стал ничего менять, исправлять в ней! Безусловное достоинство книги Соколкина – её стилистическая цельность. Соколкин – это, конечно же, «телеканал НТВ».
По материалам СП
